Павел Гонтарев: мы готовы на новые издержки ради роста сектора в целом

Зарубежные IT-компании могут сдать позиции в РФ благодаря курсу на импортозамещение в высокотехнологичной сфере, провозглашенному руководством страны. Павел Гонтарев, заместитель генерального директора SAP СНГ, рассказал в интервью РИА Новости, как его компания видит свое будущее на российском рынке.

Зарубежные IT-компании могут сдать позиции в РФ благодаря курсу на импортозамещение в высокотехнологичной сфере, провозглашенному руководством страны. Пока же они являются крупнейшими игроками рынка, инвестирующими в том числе в подготовку отечественных IT-специалистов. Павел Гонтарев, заместитель генерального директора SAP СНГ, рассказал в интервью РИА Новости, как его компания видит свое будущее на российском рынке. Беседовал Антон Бурсак.

— Представители Минкомсвязи утверждают, что для обеспечения самостоятельности на российском рынке необходим 1 миллион квалифицированных специалистов. Недавно SAP проводил исследование кадрового потенциала России и ряда стран СНГ, вам такая цифра кажется реальной?

— Вся отрасль сейчас стремится к тому, чтобы улучшить ситуацию с кадрами. Это и игроки рынка — работодатели, и вузы, и Минкомсвязь, со своей стороны. Недавно коллеги из министерства добились увеличения целевого набора IT-кадров в вузы — это очень важно. А что касается цифры — нам всем нужно много работать, чтобы она стала реальностью.

— Что сама SAP делает в РФ для увеличения качества подготовки и числа IT-профессионалов?

— Мы действуем по нескольким направлениям. У нас есть базовые кафедры в нескольких десятках вузов, которые дают будущим IT-специалистам начальный набор знаний по SAP. Сама высшая школа не может и, наверное, не должна готовить специалистов под конкретного вендора. Поэтому наши кафедры в рамках университетского альянса — правильный подход, который дает результат. Плюс у нас есть достаточно мощный тренинг-центр, который готовит уже конкретных специалистов-консультантов. За последние 7-8 лет через него прошло более 100 тысяч человек.

— Большинство крупных компаний, вкладывающих средства в развитие российских специалистов, — это зарубежные игроки. С другой стороны, мы постоянно слышим о программах по импортозамещению или ограничению присутствия иностранных вендоров в госсекторе РФ. Не получается ли так, что вы сами играете на руку тем, кто хочет сокращения вашей доли рынка?

— Мы считаем, что инициативы по закрытию рынка и по поддержке отечественных производителей — это две разных категории инициатив. Мы поддерживаем идею о том, что Россия должна становиться более технологичной, переходить от ресурсных отраслей к более интеллектуальным, в этом смысле действительно логично развивать IT-индустрию внутри страны. Мы это поддерживаем и достаточно активно в этом участвуем, в том числе в рамках совместных проектов со Сколково, ФРИИ и другими аналогичными институтами. С другой стороны, мы считаем себя инфраструктурным вендором — мы даем платформу, и на этой платформе отечественные игроки могут строить свои решения. Когда мы пришли на российский рынок, локальный бизнес имел весьма смутное представление о том, что такое ERP. Сейчас в штате SAP в России работает около 1,5 тысяч человек, а если брать всю экосистему SAP — специалистов в целом в нашей стране, — это около 40 тысяч специалистов, все это российские граждане и высокотехнологичные рабочие места в российских компаниях.

— А что, если вы в какой-то момент вы столкнетесь с тем, что вы начнете проигрывать тендеры из-за этих популистских настроений?

— Это все есть, мы относимся к этому как к дождю. Он идет и будет идти, и сделать с этим ничего невозможно. Однако вместе с тем мы понимаем, что наши заказчики четко понимают, что им нужно и за что они готовы платить. Государство, в свою очередь, утверждает, что не намеревается вводить каких-то запретительных мер.

— А есть сейчас на рынке реальная альтернатива вашему предложению?

— Я бы сказал, прямого аналога SAP как вендору на российском рынке нет. В отдельных отраслях и продуктовых нишах конкуренция, конечно, есть. Любому программному обеспечению можно найти замену — в конце концов, заказчик может написать систему под себя с нуля. Насколько это эффективно и экономически оправданно — нет никакого смысла обсуждать. Вопрос аналога одному или другому бизнес-приложению — вопрос очень индивидуальный. У каждого конкретного заказчика в каждом конкретном проекте свои вопросы и требования — по функциональности, масштабируемости, безопасности, привлекательности интерфейса и много чему еще.

Конкуренция в нашей отрасли бизнес-приложений — это прежде всего конкуренция идей. Что еще мы можем предложить заказчику, как оптимизировать его процессы? В чем он неэффективен по сравнению со своими конкурентами а в чем превосходит остальных и почему? Какие технологии могут ему помочь? Вот классические вопросы, которые задают себе специалисты по SAP. За эти вопросы и за ответы на них, основанные на опыте и знаниях, нас и ценят. А если говорить про банальные вещи вроде автоматизации бухгалтерии, документооборота или расчета заработной платы — безусловно, существуют и другие решения. Если они удовлетворяют заказчика по функциональности, масштабируемости, безопасности — он всегда выберет по цене, мы-то уж точно не самые дешевые. Надо сказать, что весь IT-рынок это прекрасно знает.

В этом смысле нас очень интересуют инициативы Минкомсвязи по формированию реестра российского ПО и преференциям в адрес ПО из этого реестра. Откровенно говоря, не вполне понятно, кто станет судьей, определяющим степень «аналогичности» разных продуктов. Очень бы не хотелось, чтобы этот орган стал чьим-то лоббистским инструментом.

— Вы ждете какого-то спада для своего бизнеса в России в связи с политическими мотивами? Такие риски заложены в вашу бизнес-модель?

— Риски, безусловно, есть, связанные как с различными инициативами из самых разных источников, так и с реакцией на эти инициативы со стороны заказчиков. Мы можем представить, к примеру, какую-то госкомпанию, IT-директору которой необходимо сделать какой-то бизнес-проект. Ему, с одной стороны, со всех сторон говорят, что надо использовать отечественную продукцию, а с другой стороны — как профессионал, он прекрасно знает, что нет подходящего отечественного софта. То есть если он возьмет иностранное решение, его могут наказать, а если отечественное — проект может провалиться. И значит, его опять могут наказать. В итоге он с 80% вероятностью примет решение не делать вообще ничего. Это большая опасность. Не только для нас — для всей индустрии инноваций.

С другой стороны, во всей этой истории есть и возможности. Если реально силами государства или госкомпаний начнется реальное развитие инноваций, мы даже готовы пойти на какие-то новые издержки, будь то налоги, или еще что-то, ради роста сектора в целом. Если в России появятся инициативы, направленные на разработку продуктов, ориентированных на мировой рынок, мы вполне готовы делать их в партнерстве с российскими игроками. Здесь самое важное — не повторять уже существующие продукты, так как срок разработки серьезного решения — несколько лет. К тому моменту, как решение будет готово, оно уже будет не востребовано. Надо создавать новое.

— В каких областях могут вестись такие разработки?

— В первую очередь в таких, где у нас есть внутренний спрос и необходимая экспертиза. Например, в России много нефтегазовых и горнодобывающих компаний, поэтому разработки в области «цифрового месторождения» и в целом в области автоматизации процесса добычи вполне могли бы разрабатываться в партнерстве с местными игроками и быть востребованы на других рынках. Другой аналогичный пример — в России как нигде развита сеть железных дорог. На базе экспертизы нашей и наших российских партнеров можно сделать востребованный продукт для маршрутизации, оптимизации издержек железнодорожного транспорта и т. д.

— В плане подготовки и уровня обучения российских специалистов вы видите какую-то положительную динамику?

— Положительная динамика, бесспорно, есть и благодаря усилиям государства, и благодаря частным компаниям. Однако наши исследования выявили один не очень хороший тренд — как правило, студенты начинают работу уже со второго курса и выбирают исключительно профессии программиста и системного администратора.

— И что в этом плохого?

— Проблема в том, что они зачастую останавливаются в своем профессиональном развитии, хотя по окончании учебы могли бы претендовать на намного более престижную и высокооплачиваемую работу: инженера по IT-безопасности, консультанта по бизнес-приложениям и отраслевым решениям, бизнес-архитектора. В конце концов, IT-предпринимателя. Все-таки программист и системный администратор в свитерах и с бородами — это явное упрощение IT-отрасли, на инновации с такими кадрами рассчитывать сложно. Ни в коем случае при этом не умаляю важности этих профессий.

— И как можно решить эту проблему?

— В первую очередь это просветительские программы, потому что, как выясняется, многие студенты вообще не знают о перспективах, которые есть у квалифицированного ИТ-специалиста. Причем в том числе речь идет о просветительских программ в старших классах школ — о создании положительного образа профессии. Второй этап, это уже определенная профориентация на уровне ВУЗов. Еще раз, многие студенты просто не видят ряда рынков — консалтинга, системной интеграции, мобильных приложений. Здесь мы видим важную роль крупных IT-компаний, в том числе и SAP. В России мы с 1999 года, и за это время сертифицировали более 10 тысяч консультантов и обучили в общей сложности 126 тысяч человек, что, согласитесь, не так уж и мало.

Источник